Музей гуггенхайма в бильбао внутри
В нем можно увидеть, что угодно: рыбу, ветер, волны, распускающийся цветок. Уникальный образец революционной архитектуры современности стал великолепным фоном для выставленных в нем экспонатов. За сооружение стального каркаса принялись в сентябре го. Зрелищная экспозиция наилучшим образом демонстрирует все «прелести» стадного менталитета, который не позволяет разглядеть правильный путь в сводах общепринятых норм. Отчасти повторилась история с Центром Помпиду, когда архитектура и культура сделали важный политический жест.
За тридцать лет до того, как Деррида оформил свои взгляды в трактате «О грамматологии» , Мамфорд не просто описал, как вырастает на глазах, ломая крыши старых зданий, новая цивилизация, он доказал убеждённым энтузиастам строительства, что, обновляя архитектуру, они создают границы нового мышления.
Это объясняет концентрацию арт-объектов на скромном пятачке свободомыслия: стадный рефлекс, где свою голову разбивают о стену не овцы, а волки Цай Гоцян , бездна отчаяния, имеющая вид неба Ив Кляйн , высохшая земля Ансельм Кифер , фекалии, прорывающиеся через угол стены Йозеф Бойс.
Музей в Бильбао на своих стенах собрал тяжелый налёт памяти, чтобы показать ржавыми пластинами Ричарда Серры, какой осадок оставил век, на похоронах которого играл саксофон, а рождение осветила сигнальная ракета с «Титаника». Гери находит способ передать эмоциональную впечатлительность своих современников.
XX век — тяжёлый, тучный, грозный, и экспозиция выглядит монотонной, озябшей, как весь музей, закованный во льды стекла.
Посетитель не забудет угрожающую белизну свернутых над ним листов огромной бумаги, чувство неустойчивости, тупика и нехватки воздуха. Внутри музей — что-то между египетской пирамидой и тонущим кораблем.
Организаторы ловко вплели сюда Энди Уорхола. Его «Мерлин» — пощёчина удешевлённому растиражированному искусству. И ему удобен придуманный Гери формат пещеры. Намекая на мумификацию искусства, Уорхол говорит с завистью к Пикассо, знавшему её живой: «здесь покоится муза, питавшая вдохновением все стороны света».
Музей — пещера, уходящая под Монпарнас. Вход в неё охраняет огромный паук. Под его похожим на моток ниток брюшком редкий посетитель согласится, что здесь права нового искусства заявлены с философским благородством. Луиза Буржуа нашла такой образ идее Мамфорда: человек попадает в социальную материю, как в паутину, и не замечает, что она затягивает, опутывает и отравляет.
В своих мемуарах племянница Соломона Пегги пишет, что фонд изменил её восприятие фамилии, сделав из «Гуггенхайм» отдельную страну.
Как королевство Лихтенштейн. Гери учёл эту особенность и внешнюю архитектуру подстроил под это восприятие. Пегги поддерживала искусство, казавшееся ненормальным Поллока, Ротко. Её отец оправдывал амбиции Эйфеля и столь же убеждённо доверился надёжности «Титаника». То, как закрепилась в Париже Эйфелева Башня, утвердило право нового искусства на существование, и тонкий танцующий центральный холл напоминает знакомые, идущие крест-накрест опоры.
Обозреватель: Даниил Каплан. Музей Гуггенхайма в Бильбао: деконструкция пространства и сознания. Главная » Арт » Музей Гуггенхайма в Бильбао: деконструкция пространства и сознания. Рубрики : Арт , Культура , Последние статьи Нашли у нас полезный материал? Похожие статьи. За порогом «минимальной контринтуитивности»: почему люди отвергают непонятное искусство. Дегуманизация и сверхрефлексия: почему многим не нравится современное искусство.
Уведомить о. Межтекстовые Отзывы. Джордж Оруэлл, «». Популярные записи. Почему решения трудны? Ирвин Ялом об исключающем эффекте альтернатив и необратимости времени. Синхроничность, закон серий и ошибки восприятия: случайны ли совпадения? Memento vivere: 11 материалов о памяти. Kafkaesque: как «Процесс» Кафки предвосхитил мир тотального надзора и всеобщего согласия с ним.
Проблема истины: как мы попали в эпоху постправды. Пожалуй, два самых известных экспоната музея в силу своих размеров выставляются не внутри здания, а перед ним. Это огромный металлический паук американки Луизы Буржуа и метровый щенок американского художника Джеффа Кунса , сделанный из живых цветов. Один из крупнейших архитекторов современности, стоявший у истоков архитектурного деконструктивизма.
Лауреат Притцкеровской премии года. Еще два открыты в Венеции и Абу-Даби.
В здании нет ни одного прямого угла, все поверхности мягко изгибаются, а внутренние помещения плавно перетекают одно в другое. В безветренную погоду здание музея начинает окутывать туман, и оно становится похожим на космический корабль, «плывущий» над рекой Нервьон. Все дело в нескольких тысячах установок, которые спрятаны по периметру здания.
